Кодекс джиннов — глава 9

← пред. | оглавление | след. →

Ухарские леса с незапамятных времен пользовались дурной славой. Рассказы о тамошних ужасах из поколения в поколение оставались любимой темой посиделок накануне Дня Выноса Всех Святых. Какими только чертами не наделяла народная фантазия обитателей проклятого места! Но наиболее популярной была версия о неких полузверях-полулюдях, обладающих невероятной свирепостью, невиданной силой и неслыханной прожорливостью.

Стоит заметить, что королевские хронисты всегда оспаривали правильность такого определения, поскольку наблюдать воочию ухарских монстров никому не приходилось. А вот про их зверские аппетиты слышали все, включая сборщиков податей. И года не проходило без разбойных нападений лесных чудищ на закрома и сусеки окрестных обывателей. По словам пострадавших, чудовища сжирали все подчистую, так что у хозяев ничего не оставалось даже на собственный прокорм. Какие уж тут налоги!..

Несмотря на столь тяжелые условия жизни, обитатели тех мест с непонятным упорством отказывались покидать насиженные места и даже нередко уговаривали перебраться сюда своих родственников и просто хороших знакомых. Разумеется, переселенцев вскоре постигала та же участь, и они быстро привыкали рассказывать мытарям о постигшем их несчастье, не оставившем никакой возможности хотя бы частично уплатить налоги как в королевскую, так и в барскую казну.

У самих же сборщиков оставалось только два выхода: либо поверить пострадальцам на слово, либо потребовать от ухарских чудищах подтверждения этих рассказов. Доблестные мытари обычно выбирали первый вариант, справедливо полагая, что, ежели сильных мира сего так волнует недостача сотни-другой золотых, так пусть они сами во всем и разбираются. К тому же, будучи по натуре людьми впечатлительными, они в своих отчетах невольно преувеличивали масштабы бедствия, и соответственно преуменьшали сумму собранных налогов. Для большего правдоподобия.

Дворяне, разумеется, не могли смириться с постоянным дефицитом своих бюджетов. Но как быть, если их отцы, деды и прадеды точно так же страдали из-за чудовищ и ничего с ними поделать не могли? Не бросать же свои немногочисленные дружины прямо в пасть неизвестному, но, несомненно, страшному врагу?! Куда проще отписать жалобу надеже-государю, посетовать на крайнее обнищание своей вотчины и добиться снижения непосильных налогов. Стоит ли уточнять, что и они тоже слегка завышали размеры убытков, но не по злому умыслу, а лишь для того, чтобы его величество, наконец, обратил внимание на творящиеся в его владениях беззакония.

И король обращал. Периодически, раз в пять-десять лет, ему надоедало ежедневно выслушивать слезные письма вассалов, и он повелевал собрать войско и произвести зачистку Ухарских лесов. Защитникам порядка и законности устраивали пышные проводы. Сверкающая доспехами кавалькада очень эффектно смотрелась на дороге, уходящей в сторону злополучного леса; а воодушевление простого народа подогревало мужество и решимость самих воинов.

Однако, углубившись в лес ровно на то расстояние, с какого их уже невозможно было разглядеть с опушки, благородные рыцари вдруг останавливались и устраивали совещание. Оно традиционно проходило по установленному много лет назад неизменному сценарию. Командующий принимал решение выслать вперёд разведчика из числа местных жителей – ведь закованному в броню рыцарю так неудобно пробираться сквозь заросли.

Разведчик долго торговался, объясняя высокую плату опасностью предприятия. Получив деньги вперед, он тяжело вздыхал и отправлялся навстречу «неминуемой гибели». Дальше разведчик в точности повторял маневр благородных господ и останавливался тотчас же, как только убеждался, что за ним уже никто не наблюдает. Просидев до вечера в кустах, он возвращался в расположение части и докладывал, что злобные лесные чудища разбежались, едва прослышав о надвигающейся на них неумолимой расплате. Командующий тут же отправлял в столицу гонца с донесением, лишь чуть-чуть не совпадающим с рассказом разведчика. Всего на одно слово: «остальные чудища разбежались».

После этой победной реляции войско без лишней суеты отправлялось назад. В столице их поджидала торжественная встреча, сопровождавшаяся массовым многодневным пиром, где за королевский счет мог угоститься каждый желающий. Понятное дело, это только усиливало любовь народа к своим защитникам и не оставляло никаких сомнений в заслуженности наград, которые его величество самолично раздавал наиболее отличившимся воинам. А то, что спустя каких-то полгода, нечисть появлялась вновь, никого особо не удивляло – проклятое место, что с него возьмешь?

Одним словом, трудно сказать наверняка, кто именно лучше всех пользовался дурной славой Ухарских лесов. Вероятно, все понемногу. И Брик перестал бы себя уважать, если бы тоже не попытался извлечь пользу из намерения графа ехать в столицу по дороге, ведущей как раз через это гиблое место.

– Как хотите, ваша милость, а мне что-то боязно туда соваться, – начал он жаловаться ещё во дворе трактира. – Может, всё-таки в объезд, по Коридонской дороге?

– Не говори глупостей, Брик! – ответил граф, проверяя подпругу. – Мы же на турнир опаздываем. Или ты забыл, что я в этом году из-за болезни батюшки ещё ни разу в них не участвовал? Если и сейчас вовремя не появлюсь, может случиться много неприятностей. А мы и так уже из-за этих оранжевых чудаков потеряли полдня.

– Так и я о том же, ваша милость, – подхватил слуга, только и ждавший, когда рыцарь вспомнит о вчерашнем происшествии. – Если уж в нашем лесу такие злодеи завелись, что ж тогда в этих Ухарских лесах будет?

– Да ничего не будет, отстань! – граф уже сел на коня и нетерпеливо ожидал, когда Брик упакует все имущество. – Сам прекрасно знаешь, что это все сказки. Нет там никаких чудищ.

– Чудищ-то, может, и нет, – не стал спорить оруженосец. – А вдруг опять лесорубы?

– Лесорубов бояться – за дровами не ходить! – Граф на секунду задумался, правильно ли воспроизвёл народную мудрость, и решил для ясности добавить пару слов от себя. – Ты же видел, как я с ними расправился. И другим разбойникам, если они действительно прячутся где-то в лесах, скоро станет известно, что случилось с их собратьями по ремеслу. Они разбегутся, как только заслышат мой рыцарский рог.

– А вот этого как раз делать и не стоит, ваша милость, – Брик озабоченно почесал в затылке. – Я вам так скажу: тише будешь – дальше уедешь.

И опять графу показалось, что раньше пословица звучала как-то иначе, но он не стал затягивать дискуссию, а использовал более простой способ установления истины – хозяйский приказ.

– Хватит болтать, Брик! Садись на своего скакуна и в дорогу.

Однако до победы было еще далеко. Оруженосец проиграл первый раунд боя, но сдаваться не собирался:

– Ва-а-аша милость! – заныл он. – Но вы мне хоть лекарство против страха принять дозвольте.

– Какое ещё лекарство? – не понял рыцарь.

– Ну, как же? – осклабился слуга. – Это вы, благородные господа, от природы своей отважны, а нам, простым людям, для храбрости особый эликсир требуется.

– Ах, вот в чём дело! – догадался, наконец, граф. – Да ты и так после вчерашнего сейчас редкостным храбрецом должен стать.

Что правда, то правда. Предложение попить пива за хозяйский счёт оказалось слишком заманчивым, да и желающих «проследить, чтобы этот проходимец не напился» нашлось в избытке. И если бы не кузнец, слышавший слова графа и не желавший потерять такого выгодного клиента, Брик бы ещё долго сидел в трактире. А так пришлось догуливать во дворе возле кузни. Каковой факт крайне прискорбным образом сказался на самочувствии оруженосца, и сейчас Брику действительно необходимо было лекарство, но вовсе не от страха, как он пытался представить дело своему господину.

– Так это ж я вчерашний испуг лечил, ваша милость! – не растерялся слуга. – А сейчас хотелось бы немного впрок. Для этой, как ее, профилактики.

– Ишь, чего выдумал! – усмехнулся граф. – Где ж это видано, чтобы рыцарь перед походом своего оруженосца поил? Вот щитом по голове я тебя угостить могу, чтобы она не по пустякам болела, а по делу. Всё, я поехал, догоняй!

Энимор слегка сжал коленями бока своему коню. Больше умному животному и не требовалось: через пару мгновений всадник уже направлялся по узкой деревенской улице в сторону Ухарских лесов.

Тут же с заднего двора трактира донесся жалобный треск ломающихся досок. Это робот отправился огородами в ту же сторону, что и хозяин. И если какой-нибудь забор мешает выполнить приказ – что ж, тем хуже для забора. Сомнения и поиски компромиссного варианта в программе робота не предусмотрены.

Известно, что роботам запрещено передвигаться по улицам, как и по любым другим дорогам, Закон этот был принят, как и все подобные законы, с наилучшими намерениями. Считалось, что появление на улицах железных людей может напугать животных и помешать движению. И, вообще, роботам не место там, где ходят приличные люди.

Как обычно, в своем желании облагодетельствовать народ, создатели законов не разглядели обратную сторону. Роботам в любом случае приходилось как-то передвигаться. Если нельзя по дороге – значит, шли рядом. Особой деликатностью роботы никогда не отличались, а само строение их тел избавляло от необходимости обходить препятствия, неизбежно возникающие на пути вне дорог.

Робот прошел по деревне, словно танковый клин по пехоте. Завизжал поросенок, не успевший увернуться от металлической ноги, замычала испуганная корова. Суматошное кудахтанье и хлопанье крыльев возвестили, что на пути у робота оказался чей-то курятник. Хозяева неудачно расположенного строения с криками и причитаниями выскочили из дома, и принялись ловить свою живность. Соседи, за много лет привыкшие к подобным сценам, делали вид, что помогают; хотя большей частью просто глазели на неожиданное развлечение. Кое-кто злорадно хихикал.

В это время четвертый, если считать вместе с графским конем, член команды стоял во дворе трактира, не обращая никакого внимания на поднявшийся переполох. Брик, не спеша, взвесил слова господина, повертел их в голове так и этак, и решительно повернулся к стоявшему неподалеку трактирщику:

– Слышал, что их милость сказать изволили? Где это видано, чтобы благородный господин собственноручно своего оруженосца вином потчевал, а трактирщик руки в боки прохлаждался? – заявил он, старательно копируя хозяйские интонации. – А ну-ка тащи сюда бутылку игристого! Да поживей, мы торопимся.

Неизвестно, что бы вышло из его затеи, если бы в это время из погреба не вылезала дочка трактирря с целой грудой бутылок. Брик заметил ее первым, подбежал и выхватил добычу из рук застывшей в изумлении девушки. Пусть не игристого, зато не одну, а две бутылки. Крикнув на бегу «Спасибо, добрая душа!» оруженосец ловко, без помощи рук, вскочил на своего мула и помчался догонять графа.

– А деньги? – крикнул вслед опомнившийся трактирщик.

– Запиши на счёт его милости, — не оборачиваясь, ответил Брик. – В первый раз, что ли?

Конечно, не в первый. Оттого-то трактирщик и беспокоился, что прекрасно помнил, чем ответил граф на его последнюю просьбу оплатить счета. Тяжело вздохнув, он взял в руки метлу и отправился в хлев. Эта привычка появилась у него пару месяцев назад, когда очередной благородный гость задолжал ему десять золотых.

У дверей он оглянулся и, убедившись, что его никто не увидел, тщательно притворил за собой дверь. Трактирщик подошел к старому ослу, привязанному в отдельном стойле.

– Запишешь на счет его милости!

С этими словами он с размаху опустил метлу на спину осла. Тот только недоуменно повел ушами.

– Все вы хороши, а еще называетесь благородные господа. Вот так я бы вас всех отделал! Вот так, вот так!

Метла гуляла по шкуре пожилого осла, выколачивая из нее пыль. От возбуждения трактирщик аж подпрыгивал при каждом ударе. Осел жмурился и поводил головой, явно не понимая, чем заслужил подобное обращение.

– Хуже разбойников, вот вы кто. Мерзавцы последние. Вот так, я вас, вот так! – продолжал усердствовать трактирщик.

Постепенно его возбуждение стихло. Он уже скорее не бил, а гладил осла.

– И слуги их ничем не лучше. Казалось бы, эти-то уж свои, сами из бедняков вышли. Так нет, туда же. Игристого ему подавай, простое он уже и видеть не хочет. Вот ты скажи мне, как дальше жить-то?

Трактирщик забыл про метлу. Теперь он сидел на полу и обнимал осла за шею, уткнувшись лицом прямо в серое отвисшее ухо.

– Один ты у меня остался, один ты меня понимаешь.

Побеседовав с ослом еще пару минут, трактирщик выше из хлева. Он чувствовал себя прекрасно. Осел тоже был доволен – после таких визитов он всегда получал двойную мерку овса.

← пред. | оглавление | след. →