Кодекс джиннов — глава 12

← пред. | оглавление | след. →

Брик догнал графа мили через три. Да и то не совсем догнал, а благоразумно следовал на почтительном расстоянии от хозяина. К тому времени запасы вина у него уменьшились на четверть, зато настроение улучшилось втрое. Погода стояла превосходная, солнце пригревало, но не пекло, да и ветерок остужал. Дорога выдалась прямая и не тряская, без подозрительных зарослей кустарника по обочинам. Прежние страхи, если и не были притворными, то теперь уже оставили оруженосца в покое, и Брик почувствовал непреодолимую тягу к общению. Он ещё раз приложился к бутылке, не без труда поравнялся с хозяином и, на всякий случай, стараясь дышать в сторону, заговорил:

– А все-таки жаль, ваша милость, что принцессу за иноземца отдадут.

– Почему это жаль? – рассеянно отозвался граф.

– Так ведь не нашлось же для нее ни в одном королевстве достойного жениха, – охотно объяснил Брик. – Про то каждому пастуху известно.

– Ничего, отыщут, – все тем же безразличным голосом ответил рыцарь.

– Ага, отыщут, – хмыкнул слуга. – С неба он на них свалится! А главное – зачем искать, если вот он, жених, в двух шагах.

– Это ты о чем? – насторожился граф.

– Да ладно вам, ваша милость! Будто не знаете! – Оруженосец взял классическую паузу и отъехал чуть в сторону: вдруг хозяин наплюет на все заклятия и запустит в него чем-нибудь тяжелым. Кулаком, например. – Ведь лучшей пары, чем вы с принцессой, и представить трудно.

Но граф не оправдал ожиданий слуги. Он лишь невесело усмехнулся и покачал головой:

– Скажешь тоже! Забыл про закон, запрещающий дворянам Королевства жениться на дворянках?

– Так ведь на дворянке же, а не на принцессе! – не сдавался Брик.

– Все равно, король не согласится, – вздохнул рыцарь. – Закон есть закон.

Оруженосец уже почти в открытую отхлебнул из бутылки и продолжил:

– Так вот что я вам скажу, ваша милость: закон для того и нужен, чтобы люди учились его обходить. Вот когда я к своей Лейне сватался, тоже закон против меня был. Мельник Отральд, папаша ейный, еще старшую дочь не пристроил. О младшей в таком случае даже заикаться неприлично, но я на своем стоял: Отдай, мол, по-хорошему, а то увозом возьму. Отральд так осерчал, что робота своего на меня натравить пытался. Слава Всевышнему, робот у него только по рельсам передвигаться мог – от мельницы до амбара и обратно. Так что я от него улизнул, только рубаху мне порвал, остолоп железный. Ну, и что вы думаете? Я мельника чуть ли не каждый вечер донимал. Так его извел, что и полгода не прошло, как он на нашу с Лейной свадьбу согласился. А вы говорите: закон!

– Конечно, согласился, – улыбнулся рыцарь чуть веселее, – когда узнал, что я тебя в оруженосцы взял.

– Как же, взяли! – вполголоса проворчал слуга. – Вас самих уламывать пришлось, не хуже того мельника. Я уже и у гномов в мастерской успел поработать, и на турниры сам приезжал, возле благородных господ крутился, пока вы, наконец, не сообразили, что вам не просто слуга, а помощник нужен.

– Ну, и чем же ты в этом деле мне помочь сможешь?

В голосе хозяина явно слышалась ирония, но Брик предпочел ее не заметить.

– А тем, что всю правду вам скажу! Вы, ваша милость, только вздыхаете, а нужно же своего добиваться. Придумайте что-нибудь! Да вот хотя бы так: раз принцесса только за иноземного принца или короля выйти может, возьмите, да завоюйте какое-нибудь королевство завалящее. И тогда все по закону будет.

Тут граф не выдержал и расхохотался.

– Королевство, говоришь? Завалящее? Хорошо, после турнира подумаем, какое нам с тобой подойдёт. А сейчас, будь добр, помолчи немножко. А то у меня от твоей болтовни голова разболелась, как будто это не ты, а я вчера всю ночь бражничал.

– Вот зря вы смеетесь, ваша милость! – обиделся оруженосец. – Я ведь дело говорю. Сами потом себя казнить будете, если принцесса другому достанется.

– Замолчи, я сказал!

Теперь уже граф по-настоящему разозлился, и Брик посчитал за лучшее приотстать и не раздражать хозяина. Тем более что в бутылке вроде бы еще что-то оставалось, и вообще, глупо было бы испортить ссорой так удачно начавшийся день.

Впрочем, хозяину он настроение уже успел испортить. И больше всего раздражало рыцаря, что его оболтус-оруженосец во многом прав. Еще пару лет назад все в жизни Энимора было четко и ясно. И принцесса занимала в ней строго определенное место. Они дружили с детства, причем, юный аристократ был на три года старше подруги и учил ее разнообразным играм, а также полезным навыкам – верховой езде, охоте и даже основам управления боевым роботом. И, конечно же, принцессе он казался примером для подражания и, чего уж там, героем.

Но с тех же детских лет принцесса была помолвлена с эсперантским принцем Игуардом. Юный Энимор узнал о помолвке чуть ли не раньше, чем об основных законах природы, и усвоил первый факт гораздо тверже последних. С тем, что земля вращается вокруг солнца, он еще мог бы при желании поспорить, но то, что принцесса, когда вырастет, выйдет замуж за Игуарда, не вызывало у него ни малейшего сомнения. Соответственно, хоть он и считал принцессу самой милой, самой очаровательной, самой прекрасной девушкой на свете, но никогда не строил далеко идущих планов. Отношения Энимора и принцессы оставались доверительными, иногда даже слишком игривыми, но не вызывали у окружающих никаких подозрений. А если даже и вызывали, то рано оформившийся громоподобный рык рыцаря быстро осаживал чересчур любопытных придворных.

Одним словом, Энимор и принцесса действительно были идеальной парой, настолько идеальной, что их взаимное влечение не отягощалось никакими требованиями, упреками и надеждами на будущее. И так продолжалось до тех пор, пока внезапно не умер от неизвестной болезни принц Игуард.

Вот тут-то душевное спокойствие и оставило Энимора. Попробуй не заработать паранойю, когда твою даму сердца готовы выдать за кого угодно, лишь бы не за тебя. И самое обидное, что он ничего не мог изменить. Предложение слуги завоевать соседнюю страну было мало того, что невыполнимым, так еще и бесполезным. Граф все равно по крови остался бы дворянином Королевства, и закон по-прежнему мешал бы ему соединиться с принцессой. А на открытый бунт он никогда не согласится. Слишком хорошо он себе представляет, что случится с Королевством, начнись в нем хотя бы непродолжительная смута. Сразу же со всех сторон хлынут всевозможные любители легкой наживы, для которых к тому же не станет помехой эльфийское заклятие. И пока рыцари, точнее говоря, их роботы, будут выяснять отношения, простой народ останется совсем без защиты. Нет, мятеж – это не выход. Но и других что-то не видно. И сознание собственного бессилия угнетало графа больше всего.

Так что Брик сильно рисковал, надумавши дать хозяину полезный совет. Граф и сам удивлялся, почему позволил слуге обсуждать свои личные дела. Следовало хотя бы рявкнуть на него, но какое-то странное благодушие помешало Энимору даже рассердиться на непрошеного советчика. Природа на него так действует, что ли?

Да и как не смягчиться от такой сказочной, невероятной красоты? Что-то неуловимое, легкое, радостное прямо-таки витало в воздухе. Ласковое солнце бережно переливало чуть подрагивающие золотистые лучи из безоблачно-голубой амфоры неба в фарфоровую чашу горизонта. Могучие столетние сосны, расставленные по краям чаши, не позволяли этому сокровищу расплескаться безвозвратно. Беззаботный ветерок игриво перебирал струны деревьев, создавая неповторимую чарующую мелодию просыпающегося леса. Ее подхватывали мелкие пичужки, перепархивающие с ветки на ветку, и несли, несли куда-то вдаль, словно приглашая следовать за ними.

И вот поступь рыцарского коня становится плавней, изящней. Он уже как будто и не скачет, а плывет над дорогой. И даже Брик, бестолковый, но преданный оруженосец, начал тихо подсвистывать в такт волшебной мелодии солнечного летнего утра. Ну, хорошо, пускай подхрапывать, так ведь и это не беда – натерпелся вчера страха, пусть теперь отдохнет. В эту блаженную пору все имеют право на маленькие радости. Как, например, вот эти молоденькие девушки-селянки, беспечными мотыльками выпорхнувшие на дорогу.

Красивые молодые девушки, одна черноволосая, другая блондинка, одетые опрятно, но по-домашнему, с босыми ногами, будто бы только на минутку выскочили во двор. Черноволосая пересекла дорогу под самым носом у графа, не обратив на него ни малейшего внимания, пробежала еще немного, остановилась и прислушалась.

– Слышишь? – крикнула она своей подруге. – Где-то совсем близко. Бежим скорей, а то оно исчезнет, как в прошлый раз.

– Бегу, бегу! – отвечала блондинка, заливаясь счастливым смехом. – Никуда оно не исчезнет. Оно же зовет нас, как ты не понимаешь?!

– Подожди, дай мне руку!

Девушки взялись за руки и принялись с хохотом кружиться, разбрызгивая в стороны утреннюю росу. Капли воды взмывали в воздух и искрились в тонких лучиках солнца, пробивавшихся сквозь крону деревьев. Вокруг девушек заиграла радуга.

Граф резко натянул поводья и остановил коня. Он напряженно прислушивался, пытаясь уловить мелодию, которая так захватила танцующих девушек. Они не просто слышали ее. Мелодия окутывала их, казалось, вполне ощутимым покрывалом, и звала, звала за собой.

Девушки остановились, запыхавшись. Они снова рассмеялись, и, не расцепляя рук, пошли навстречу зовущей их мелодии. Руки они подняли вверх и слегка размахивали ими в такт музыке. Словно два тоненьких деревца раскачивались под теплым ласковым ветерком.

Девушки скрылись в листве, но музыка не исчезла. Теперь граф тоже слышал ее. Она кружилась вокруг него, она была всюду: в листьях деревьев, в росе на травинках, в бликах солнечного света, в свежести раннего утра.

Он и раньше воспринимал эти звуки, но бессознательно. Они казались ему дуновением ветра, шелестом листвы, стрекотанием цикад или пением птиц. Мелодия преследовала его все это волшебное утро.

А на самом деле… на самом деле это и было пение. Странное, непривычное и завораживающее. Нечеловеческое пение!

Граф с детства слышал рассказы о песнях эльфов. Легенды говорили о них как о самой прекрасной музыке, которая только может существовать. Ребенком ему иногда снилось эти песни, но, проснувшись, Энимор никогда не мог вспомнить мелодию. И вот теперь он слышал ее наяву.

Без сомнения, это была эльфийская музыка. Если кто и мог так петь, то только эльфы. И дело даже не в том, что человек не в состоянии взять такие высокие и чистые ноты. Никому бы в голову не пришло соединять их подобным образом. Непривычное сочетание звуков не позволяло разобрать слова, возможно, их там и вовсе не было. Но смысл не становился от этого менее понятным. Неведомый певец действительно звал, манил к себе. Мелодия не просто брала за душу, а выворачивала ее, вытягивала из тела, и не оставалось другого выхода, кроме как спрыгнуть с коня и покорно следовать за своей рвущейся куда-то душой.

Энимор спешился, взял поводья и привязал коня к дереву. Он уже был готов отправиться вслед за девушками, но громкий, совсем не музыкальный хруст за спиной заставил графа обернуться. Ну, конечно – робот не мог так же бесшумно идти по лесу, как его хозяин, не наступая на сухие сучья и не обламывая преграждавшие дорогу ветки кустарника. И сейчас его тяжелая, шумная поступь казалась графу настоящим преступлением. Рыцарь с чистой совестью разрубил бы неуклюжую железяку пополам, но не хотел, да и не мог отвлекаться от чарующей мелодии. Граф на ходу достал из кармана камзола пульт и деактивировал робота. Тот застыл железной статуей за спиной рыцаря.

Теперь уже никто не помешает наслаждаться музыкой. Насчет слуги граф не беспокоился – недотепа Брик так и не проснулся, разве что перестал портить мелодию своим непотребным храпом. И рыцарь отправился вслед за девушками с улыбкой на лице, не менее счастливой, чем у них.

Несколько минут все убыстряющейся, срывающейся на бег ходьбы, и он очутился на большой, светлой лесной поляне. В самом ее центре струился водопад. Он неторопливо лился широким вертикальным потоком, который начинался из ниоткуда и исчезал в никуда. Над поляной просто стояла вертикальная стена ниспадающей воды. Водопад искрился в утреннем солнечном свете и переливался всеми цветами спектра.

Музыка лилась прямо из водопада. Легкая, неуловимая, чарующая. Только такая и могла звучать в тишине этого раннего летнего утра.

Однако на этом утреннее очарование заканчивалось. Шагах в пятидесяти от водопада стоял ярко раскрашенный фургон, запряжённый парой лошадей из породы гномьих тяжеловозов. Вокруг фургона суетились два гнома. Их угрюмые бородатые лица никак не гармонировали с окружающей лирической картиной. Взгляд напрасно пытался отыскать в их облике признаки прекрасного и возвышенного. Звучавшая вокруг музыка явно не затрагивала тонких струн в их душах. Видимо, из-за полного отсутствия таковых.

Гномы были заняты – они заталкивали в фургон одну из повстречавшихся рыцарю девушек, блондинку. Черноволосая со связанными руками лежала рядом на траве, ожидая своей очереди на погрузку. Обе девушки были бледны, глаза закрыты. Девушки не то потеряли сознание, не то просто спали.

Рядом с фургоном стоял трехногий табурет, на котором восседала омерзительной внешности старуха. Седые нечесаные волосы почти закрывали ее лицо, серая грязная хламида скрывала фигуру.

Старуха держала на коленях пряжу и веретено. Прясть старуха явно не умела, но отчаянно пыталась накрутить на веретено хоть немного нити. Пряжа путалась, нить рвалась, веретено выскальзывало из грубых, мозолистых пальцев. Подбадривая себе руганью, женщина упорно продолжала свои попытки, но лишь все больше и больше запутывала пряжу.

Пока граф осматривался, из леса, чуть левее от того места, где он стоял, вышла ещё одна девушка. Она смеялась и тихонько подпевала. Выйдя на поляну и увидев водопад, она нисколько не удивилась, будто и ожидала его здесь встретить. Девушка осторожно приблизилась к водопаду, и осталась стоять, как зачарованная, разглядывая переливающиеся струи и слушая эльфийское пение.

Разумеется, никаких эльфов рядом не оказалось, да они и не были нужны. Достаточно только голоса. А уж гномы – мастера на всякие выдумки. Скорее всего, эльф просто пел у себя дома, а его голос гномы перенесли сюда с помощью одного из своих хитрых приспособлений. Того самого водопада, что струился посреди поляны.

Из оцепенения девушку вывел старушечий голос.

– Милая, не поможешь ли распутать мою пряжу, — проскрипела старуха со своего табурета.

Девушка огляделась.

– Бабушка, подождите, я сейчас помогу вам!

Она со смехом подбежала к старухе и наклонилась над пряжей. Ее ловкие пальцы принялись распутывать кудель. Затем девушка взялась за веретено. Поднесла к глазам, принялась внимательно рассматривать его.

– Какое у вас веретено странное, – сказала она. – А как же оно крутится?

– Давай сюда, сейчас покажу! – раздраженно ответила старуха. – Экая ты неумеха, оказывается. Вот смотри!

Девушка удивленно посмотрела на старуху. Если кто из двоих и был неумехой, то никак не она. Тем не менее, она послушно протянула веретено старухе.

С быстротой, которую никак нельзя было от нее ожидать, старуха схватила девушку за запястье, и с силой сжала. Девушка ойкнула и попыталась вырваться. Но ее держали мертвой хваткой. Свободной рукой старуха вырвала веретено из побелевших пальцев пленницы. Примерившись, она быстро ткнула девушку в предплечье острым концом веретена. На коже выступила капелька крови.

Девушка опять вскрикнула.

– Ой, бабушка, что вы де…

Договорить бедняжка не успела. Она побледнела, обмякла и упала на траву. Старуха отложила пряжу и склонилась над девушкой. Та неподвижно лежала на траве, глаза закрыты, грудь почти не шевелится при слабом редком дыхании.

– Порти, Дорти! – гаркнула женщина отнюдь не старушечьим голосом. – Забирайте девку!

Гномы к этому времени уже успели погрузить черноволосую, и наблюдали за происходящим из-за фургона. После окрика старухи они подошли к девушке, подняли ее на руки и понесли к фургону. Они двигались споро, сноровисто. Видно было, что занимаются гномы подобным делом не в первый раз.

Старуха поднялась и выпрямилась во весь рост. Она была невысока, как и ее сообщники-гномы, но в плечах шире, чем самый крепкий из них. Неразборчиво ругаясь про себя, она содрала с головы седой парик с косами, и с ненавистью бросила его на землю. Неуклюже топчась на месте, сняла с себя старушечье платье, и с облегчением выпрямилась.

Теперь на поляне стояла молодая крепкая гномиха. Она подобрала с травы платье с париком и сунула их в большой заплечный мешок, который достала из фургона. Из того же мешка гномиха вынула ярко оранжевый жилет и надела на себя. За жилетом последовал шахтерский шлем, который она с видимым удовольствием нацепила на голову. Подняла руки, нащупала ремешок и завязала его под подбородком.

В таком виде она подошла к водопаду и внимательно оглядела свое отражение. Поправила чуть криво сидящий шлем, одернула жилет. Вполне довольная собой, гномиха повернулась и направилась обратно к фургону.

– Уф, наконец-то можно нормально одеться. Без каски и жилета чувствую себя голой. – Она повернулась в сторону фургона и скомандовала громким грубым голосом, – Эй, Дорти, выключай шарманку, хватит на сегодня! Порти, отвязывай лошадей, и уходим отсюда!

Гномы уже спрятали девушку в фургон. Один из них, видимо, Дорти, подошел к водопаду. Он сунул руку в воду по самое плечо, что-то там нащупал, и с хрустом повернул. В тот же момент музыка смолкла, и водопад исчез.

Посреди поляны стоял лишь гном с вытянутой вперед рукой. В ладони он все еще сжимал странного вида предмет, который на глазах становился прозрачным, уменьшался и через несколько секунд исчез вовсе. Дорти шумно высморкался себе под ноги, вытер ладонь об штаны, и побрел обратно к фургону.

Наваждение летнего утра пропало окончательно. Вместе с ним прошло и оцепенение, сковывающее графа все время, пока он наблюдал за происходящим. Он уже догадался, чему стал невольным свидетелем, но все еще отказывался верить собственным глазам. Неужели в центре Королевства творятся такие гнусные дела? Энимору приходилось слышать множество странных и страшных рассказов о бесчинствах иноземцев, и обычно он тут же забывал про них. Но теперь уже некому было сказать «ерунда», не от кого отмахнуться и некого объявить выдумщиком.

Поющий водопад, приманивающий девушек; старуха с веретеном, коснувшись которого девушки засыпали нехорошим сном – это же откровенное злодейство. Более того, все говорит о том, что это продуманная и отработанная операция. Сколько слухов ходит о том, что в Королевстве пропадают молоденькие девушки. И вот, оказывается, как это происходит!

Граф почувствовал, как закипает. Он вышел из-за деревьев и гордо выпрямился.

– Эй, вы! – крикнул он. – Вы что здесь устроили? Немедленно прекратите беззаконие и освободите девушек!

Гномы сначала закончили собирать в фургон свое имущество, и только потом неохотно обернулись.

– Вот дела! – проворчал тот, которого гномиха называла Порти. – А этот-то что здесь делает?

– А я почем знаю? – огрызнулся второй гном. – Не должно его здесь быть и точка.

– Эй, Марга! – Дорти повернулся к фургону. – Выгляни на минутку. Тут у нас гости.

Из фургона высунулась голова гномихи.

– Кто там еще?

– Да вон, на краю поляны, благородный дон стоят. И кричат так грозно, что сил нет. А как он здесь оказался, мы понять не можем. Ведь пение только на девок действует.

– Не только, – возразила гномиха, приглядевшись к фигуре графа. – Бывает еще, что и на влюбленных идиотов.

– И что теперь с ним делать? – спросил Порти.

– Дайте ему разок по голове, чтобы забыл все, что здесь видел, – равнодушно распорядилась гномиха и снова спряталась в фургоне.

Больше всего Энимора рассердило, что о нем говорили, как о чем-то неразумном, не способном ничего понять, как о роботе. Хотя… спасибо, что напомнили. Ну что ж, сейчас он им покажет. И граф с усмешкой набрал на пульте код активации. Почти в то же мгновение позади послышался хруст веток под тяжёлыми ногами робота.

– А ну-ка, идите сюда, уроды бородатые! – крикнул рыцарь. – Посмотрим, кто кому по голове надает.

Гномы переглянулись, и достали из фургона каждый по огромному боевому топору. Солнце зловеще отразилось на блестящей поверхности знаменитой гномьей стали. Гномы двинулись через поляну навстречу графу.

Энимор почувствовал, как его кровь побежала быстрее. Так вот вы как? Похищения девушек вам мало, вы теперь еще и на убийство решились? Он сжал в руках пульт. Вчерашний опыт схватки с лесными разбойниками робот, конечно же, запомнил, и это поможет ему сегодня. Да, придется роботу опять действовать в полную силу.

Граф вздохнул. Он не виноват. При самом печальном исходе, похищенные девушки послужат ему оправданием. Такое злодейство прощать нельзя.

Пальцы сами ввели код команды действовать на поражение противника. На полное его уничтожение.

Время, однако, шло, а робот почему-то не торопился выполнять приказ. Небрежно поигрывая тяжеленным оружием, гномы приближались На их лицах играли нехорошие улыбки.

Новым кодом с пульта граф скомандовал роботу «вперед». Безрезультатно. Робот по-прежнему стоял, как столб, даже не поднял руки. Что за ерунда? Неужели, этот разгильдяй Брик так ничего вчера и не починил?

Граф, косясь на гномов, остановившихся в нескольких шагах от него, быстро набрал на пульте код диагностики. Дисплей тут же высветил странное, никогда прежде не встречавшееся графу сообщение: «Команда аннулирована контрольным блоком, согласно директиве номер один».

Разумеется, ни о какой директиве Энимор никогда не слышал. Но сразу понял, откуда она взялась. Что ж, весьма разумно со стороны гномов, продавая роботов людям, позаботиться о том, чтобы самим не пострадать от своих же созданий.

Директива номер один не описывалась ни в одном из томов технической документации, не упоминалась ни в одной из инструкций. Но она присутствовала в базисной программе каждого робота.

Директива была проста, как и ее название. «Робот не может причинить вред гному или своим бездействием допустить, чтобы гному был причинен какой-либо вред» – так записано на самом первом уровне памяти всех роботов. Ни один робот не покинет мастерскую, пока начальник смены не убедится, что изделие запомнило и научилось выполнять директиву номер один. Люди, джинны, эльфы и все остальные не имеют для робота никакого значения. Но гномы, его создатели, всегда должны чувствовать себя рядом с ним в полной безопасности.

– Вот, значит, как?! – в ярости завопил граф. Кровь бросилась ему в голову, от гнева он почти не отдавал отчета в собственных действиях. – Думаете, всё предусмотрели? Так нет же, я вас собственными руками…

Откинув в сторону ненужный уже пульт, Энимор сжал кулаки и бросился на гномов. Отчаянный рыцарь успел сделать два шага вперёд, не обращая внимания на сгущающийся вокруг него туман эльфийского заклинания. Удар молнии помешал ему выполнить обещание.

Через несколько секунд туман рассеялся. Гномы равнодушно смотрели на распростертое на траве неподвижное тело графа Энимора.

– Может, отрубить ему башку? – задумчиво сказал Дорти.

В этот момент к ним подошла Марга.

– Вы чего это надумали! Чего за топоры схватились, а? – грозно спросила она.

– Да вот, он же первый начал, – неуверенно стал оправдываться Дорти. Более трусливый Порти уже спрятал свой топор за спину, и боком отступал по направлению к фургону.

Марга размахнулась и отвесила Дорти подзатыльник. От удара его шлем прогнулся. По поляне прокатился звон.

– Только мокрухи мне здесь не хватало! У тебя в голове не мозги, а пустая порода! Он же все равно вам ничего не мог сделать.

– А ну как расскажет?

– Ничего он не расскажет, – рассудительно ответила гномиха. – Во-первых, после удара заклинанием он все забудет. А во-вторых, если и вспомнит, то никто ему не поверит. На то и Ухарские леса, чтобы девушки безвинно пропадали. Ни гномы, ни эльфы тут не при чем, все это знают.

– Так я и говорю, может, и его тоже… того? – попробовал еще раз Дорти.

– Чего «того»! Благородных донов нам трогать нельзя. Благородный дон не крестьянская дочка, сразу допытываться начнут, что и как, – отрезала гномиха. – Да и не платили нам за него!

С этими словами Марга развернула Дорти лицом к фургону и подтолкнула. Сама она еще некоторое время постояла, пристально глядя на графа.

– Интересно, – пробормотала она, – в кого этот красавчик так влюблен?

Потом повернулась и тоже пошла к фургону.

← пред. | оглавление | след. →