Кодекс джиннов — глава 25

← пред. | оглавление | след. →

Всесторонне рассмотреть эту проблему Коле не удалось. Из коридора донесся какой-то шум, крики и звук торопливых шагов охранников. Через пару минут тюрьма стала похожа на потревоженный муравейник. Ежесекундно хлопали двери, раздавались громкие резкие команды, перемежаемые замысловатыми ругательствами. Во внутреннем дворе, насколько узник мог разглядеть сквозь узкое окошечко камеры, тоже поднялся переполох. Гномы-охранники группами и по одиночке перебегали от ворот тюрьмы к караульному помещению и обратно, другие расположились вдоль стен и с беспокойством оглядывались по сторонам.

Даже землянину, не знакомому с гномьей системой охраны тюрем, сразу же стало ясно, что здесь готовятся отразить вооруженное нападение. Неужели жители Авилона решили восстановить справедливость и вызволить Колю и других жертв судейского произвола из заточения? А он-то уже начал думать, что никому в городе и дела нет до чинимого гномами беззакония! Но ведь нашлись же смелые, неравнодушные люди! Вот только как же они будут штурмовать тюрьму? Им же заклятие помешает! Не могли же они забыть про эльфийское колдовство?

Нет, конечно. Это Коля про него забыл и принял желаемое за действительное. Никакого штурма не будет, и быть не может. Так чего же тогда опасаются гномы? Уж не его ли, Колиного, побега? Но как они узнали? Не мог же Махмуддин…

Хотя, почему не мог? Коля ведь сам ему приказал сделать так, чтобы друзья узнали о планируемом побеге. Но не уточнил, что узнать должны только они. А потом еще и отказался выслушать сомнения почтенного джинна. Вот и получил то, что хотел. Теперь всей тюрьме известно, что вечером инопланетный принц и похититель принцесс собирается убежать. И никакие чудеса уже не помогут. Да и вряд ли Махмуддин отважится вернуться. Он-то, в отличие от Коли, должен понимать, что его здесь ждет засада. Господи, ну как же таких идиотов в Космофлот принимают?!

Огорченный Коля не придумал ничего лучшего, как отправиться спать задолго до отбоя. Даже открытая настежь, для более удобного наблюдения за арестантом, дверь камеры и поминутно заглядывающие внутрь охранники его не смутили. И пока вся тюрьма напряженно прислушивалась к доносящимся из-за ограды звукам вечернего города, бравый космонавт преспокойно спал.

И снилось ему, как лет где-нибудь через тридцать грязного, заросшего бородой по самые брови, дряхлого узника, ввиду объявленной новым королем амнистии, выпускают из тюрьмы. По просьбе супруги монарха и матери недавно достигшего совершеннолетия наследника, почтенной королевы Настюрции, заключенному даже выделяют повозку, чтобы доставить в пустыню, к месту крушения шаттла. И старый, больной Коля с тоской смотрит на груду проржавевшего металлопластика, в которую обратился посадочный катер. Хотя, по идее, ржаветь он не должен. Но это на других планетах, где действуют нормальные законы природы. А здесь…

Здесь даже лишайник, покрывший останки шаттла растет каким-то затейливым узором, напоминающим непонятные древние письмена. А может быть, это действительно какая-то надпись. Пожилому землянину даже почудилось, будто лишайник шепотом переводит ему, что тут написано:

– Извини, Коля, я ничего не мог поделать.

Надо же – и голос удивительно похож на ворчание джинна. Наверное, Махмуддин постарался – какое-нибудь хитрое заклинание придумал. Лучше бы он придумал, как своего благодетеля из камеры вызволить. Вот это было бы настоящее волшебство. А так каждый может – извини, мол, друг, ничего не вышло.

– Нет, я действительно не имел ни малейшей возможности подобраться к тюрьме, – заспорил с человеком лишайник. – На каждом углу караулило сразу по несколько гномов. Я перепробовал все уловки и хитрости. И в конце концов, пришлось накрыть сонными чарами весь тюремный двор. Кажется, внутрь тоже попало. Вон и в коридоре охранника сморило, видишь?

Коля, как венец природы, человек разумный, посчитал ниже своего достоинства отвечать примитивной форме растительности и отвернулся.

– Да куда ты же смотришь, кровоточащая рана моего сердца? – не отставала надоедливая местная флора. – Уж не спишь ли ты, неблагодарный? Я на его спасение без сожаления трачу драгоценный вигрин, а он, уподобившись презренному шакалу…

– Махмуддин! Я же просил тебя – никаких шакалов! – рассердился Коля, вскочил с койки и только тут понял, кто с ним на самом деле разговаривает. – Махмуддин? Ты все-таки вернулся?

– Ну, наконец-то! – удовлетворенно проворчал джинн. – Без шакала-то никак просыпаться не хотел. Идем скорее, пока стража не всполошилась.

Землянин старательно тер глаза, потом энергично потряс головой, но никак не мог заставить ее четко соображать.

– Куда идти-то? – растерянно спросил он.

– Сквозь стену, дорогой Коля-аглай, сквозь стену, – ухмыльнулся джинн. – Или ты предпочитаешь спуститься по парадной лестнице с мраморными перилами?

Увы, Коля находился не в том состоянии, чтобы оценить иронию. К тому же, в камере было настолько темно, что он толком не видел усмешки Махмуддина. Впрочем, и стены тоже. Но это даже к лучшему – не так страшно будет.

– Ты бы хоть руку дал, что ли!

Космонавт надеялся, что его голос прозвучал не слишком жалобно.

– Это можно, – великодушно согласился джинн. Уже наполовину войдя в стену, он ухватился за протянутую ладонь космонавта и резко дернул. – Так-то оно скорее получится.

Коля машинально зажмурил глаза, хотя и без того не видел дальше собственного носа. В животе что-то мучительно заныло в ожидании неминуемой встречи с преградой, но, не дождавшись, тут же отпустило. Ощущение больше всего напоминало прыжок в воду с трехметровой вышки. Холодная, влажная субстанция окружила Колю со всех сторон, но почти не замедлила его движения. Космонавт потерял равновесие и упал на пол, к счастью, застеленный чем-то мягким. Пол подозрительно знакомо прогнулся и, не спеша, выправился. По едва заметному колебанию поверхности, а также по небольшому отверстию, в которую тут же провалилась рука, землянин узнал старого приятеля – тот самый ковер-самолет, на котором он не так давно добирался до Авилона. А теперь, стало быть, тем же способом и покинет. Ну что ж, могло случиться и хуже.

– Кальян не опрокинул? – первым делом поинтересовался джинн. – Ну, благодарение небесам, можно отправляться в путь.

– Как это «отправляться»? А мои друзья? Неужели ты про них забыл?

– Джинны ничего не забывают, Коля, – ответил Махмуддин, в лучах восходящего солнца выглядевший особенно монументально. – Я просто надеялся, что поднявшийся переполох заставит тебя изменить свое опрометчивое решение.

– Надеялся? – Коля чуть не задохнулся от возмущения. – Значит, ты нарочно устроил так, чтобы гномы узнали о побеге?

Джинн промолчал, с равнодушным видом попыхивая кальяном.

– Ну, Махмуддин, ты… я даже не знаю, кто ты после этого!

– Я – джинн, Коля, – гордо, но в то же время немного обиженно ответил тот. – И до, и после – я всегда буду джинном и никем иным. Весьма прискорбно, что ты до сих пор этого не понял.

– Хорошо-хорошо, – не стал раздувать конфликт землянин. – Но ведь ты же можешь их вытащить? Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу!

– Давно бы так! – проворчал мгновенно оттаявший джинн. – А то – «приказы не обсуждаются», понимаешь ли! Может, и не обсуждаются, зато редко исполняются. Только скажи мне, Коля, как я узнаю твоих друзей? Я же их никогда не видел.

Космонавт тут же описал внешность своих сокамерников: элегантный рыцарь средних лет – барон Черч, молодой красавец, граф Энимор со своим невзрачным слугой Бриком и почтенный гном Эйнли.

– Гном? – удивленно переспросил Махмуддин. – Давно ли среди твоих друзей появились гномы, Коля? Уж не с той ли поры, как его соплеменники заточили тебя в темницу?

– Это совсем другой гном, – вступился за ученого космонавт. – И не забывай, Махмуддин, что эти соплеменники упекли за решетку и самого Эйнли. Так же несправедливо, как и меня.

– Как скажешь, Коля, однако я считаю, что гном, сидящий в тюрьме – это как раз и есть высшая форма справедливости.

Землянин готов был признать, что мудрый джинн в данном случае не так уж и не прав, но обстановка не располагала к обстоятельной беседе. Тюремщики могли проснуться в любую минуту.

– Махмуддин, миленький, поторопись! – взмолился Коля. – Вытащи их, а потом уже поговорим.

– Как вытащить? – не пожелал успокоиться джинн.

– Да как тебе удобней, хоть за шиворот. И можешь даже крышу тюрьмы приподнять, чтобы видно было, кого тащишь.

Махмуддин на мгновение задумался, а затем просиял.

– Благодарю тебя за подсказку, Коля! Это действительно самый удобный способ.

Джинн сосредоточенно запыхтел дымом из кальяна, а черепичная кровля угловой башни, где по обычаю содержали наиболее опасных преступников, медленно, со скрипом отделилась от стены и поползла вверх. Следом за ней поднялся и ковер-самолет. Махмуддин, прищурясь, оглядел внутренности тюрьмы и еще раз затянулся.

Над стеной показались невозмутимый граф и его перепуганный, на время даже приумолкший слуга. Оба человека неподвижно зависли на фоне рассвета, а джинн на всякий случай уточнил:

– Они?

– Они, голубчики! – обрадовался Коля. – Неси их скорее сюда.

Вслед за ними тот же путь проделал и ругающийся вполголоса, ради соблюдения конспирации, барон. А вот с гномом вышла осечка. Вместо почтенного ученого джинн принес мирно дремавшего сержанта тюремной охраны.

– Не тот, Махмуддин! – отчаянно замахал руками землянин. – Наш гном не такой толстый, да и выглядит постарше.

– Вот так бы сразу и объяснил! – пробурчал сконфуженный ловец гномов. – Сейчас

достану другого. Только скажи, что мне с этим делать. Может, придушить? Видишь, он уже просыпается. Сейчас такой шум поднимет!

– Не нужно душить! Просто выброси, – сказал Коля первое, что пришло в голову.

Хотя, почему бы и нет. Судя по тому, что рассказывал Эйнли про гномов, падение с высоты в пятнадцать метров стражнику особо не повредит.

– Выбросить? Вниз? – переспросил джинн. – Так ведь он и там шуметь начнет.

– Ну, так зашвырни его подальше! – мигом нашелся землянин. – Только аккуратно, и главное – быстро.

– С удовольствием, – откровенно признался Махмуддин и безукоризненно выполнил приказ. Где-то за лесом раздался негромкий шлепок и отчаянная, но приглушенная расстоянием, ругань гнома.

Наконец, и Эйнли спустился с небес в объятия товарищей по заключению, крыша башни аккуратно встала на свое законное место, а ковер-самолет бесшумно полетел прочь от этого навевающего неприятные воспоминания места.

– А куда, собственно, мы летим? – спросил Черч, когда утихли первые восторги по поводу внезапного и благополучного освобождения.

Коля пожал плечами. За всей этой суетой он даже и думать забыл о том, что будет дальше. Но оказалось, что Махмуддин уже обо всем позаботился.

– Я приготовил для тебя, Коля, великолепный дворец возле самой границы Королевства, – торжественно объявил он. – Но уже на территории, подвластной нашему падишаху, так что гномы туда сунуться не осмелятся. В то же время ни один здравомыслящий джинн по своей воле тоже не заберется в такую глушь. Насколько я понимаю, это как раз то, что тебе нужно.

– Пожалуй, что так, – согласился землянин. – Только что мы там будем делать?

– Все, что угодно тебе и твоим достойным друзьям, о компас моей души!

продолжил свою цветастую речь Махмуддин. – Ручаюсь, тебе там понравится. Об одном прошу тебя – не приглашай к себе коварного джинна Фаргоддина и, если попадешь в столицу, избегай встреч с ним. Да и вообще лучше никому не рассказывай об этом дворце.

– Постой-постой! Уж не хочешь ли ты сказать, что просто стащил его у прежнего владельца, словно фирменную кружку из пивного бара? Я не стану жить в краденом дворце.

– Согласен с тобой, друг, – поддержал Колю барон Черч. – Как-то это не по-рыцарски.

Но джинна не так-то просто было смутить.

– Ты слишком односторонне смотришь на проблему, Коля, – поморщился он. – Да, я мог бы построить тебе новый дворец, но на это ушло бы никак не меньше полутора месяцев. Кроме того, падишах недавно издал эдикт, согласно которому любое возведенное его подданными здание подлежит государственной приемке. Каковая займет еще месяц. Не говоря уже о том, сколько вигрина уйдет на взятки членам приемной комиссии. Если твои друзья желают пожить полгода в палатке рядом со стройплощадкой, то пожалуйста. Я верну дворец на прежнее место и тут же займусь подготовительным циклом работ. А отомстить подлому Фаргоддину можно и каким-нибудь другим способом.

Разумеется, последний довод в корне изменил общее отношение к проблеме.

– Что же вы сразу все не объяснили, уважаемый! – так же страстно переметнулся на сторону джинна Черч. – Месть – это святое, и я посчитаю большой честью для себя участие в таком благородном деле.

Махмуддин с довольным видом задымил кальяном. А Коля спросил у барона:

– Значит, ты согласен остановиться у меня, Черчи?

– А какие у меня еще есть варианты, Коля? – ответил тот вопросом на вопрос. – Вернуться домой означает снова оказаться в тюрьме. И теперь уже без особой надежды на освобождение. Имущество мое, скорее всего уже арестовали, и ни один банк не откроет мне кредита без залога или гарантий другого банка. Не говоря уже о том, что большая часть таких контор принадлежит все тем же гномам. А без денег на чужбине – сам, небось, знаешь – делать нечего. Остается только одно – пойти в наемники. Ну, так это я всегда успею. Так что с удовольствием приму твое приглашение, Коля, – заключил барон. – А сам-то ты что собираешься делать?

Как раз на этот вопрос космонавт мог ответить без раздумий.

– Отдышусь немного и отправлюсь чинить свой корабль. Надеюсь, Эйнли с Махмуддином мне в этом помогут.

Гном молча кивнул, а джинн важно надул щеки, сочиняя достойный ответ, но его опередил Брик. Слуга только что пришел в себя от многочисленных потрясений последних дней, и теперь ему срочно требовалось выговориться.

– Господа хорошие, да что ж вы такое говорите-то, а? Какие могут быть дела, когда принцесса пропала? Не одному же господину графу ее искать?

Черч вежливо подождал, не захочет ли сам Энимор одернуть своего слугу, но молодой рыцарь молчал. И барон посчитал возможным вмешаться.

– Любезный, ты сам-то соображаешь, что несешь? Как мы сможем искать принцессу, если нас самих искать будут. И найдут, если мы хорошенько не спрячемся. А потом так спрячут, что даже почтенный джинн с его фокусами нам ничем не поможет. Ты этого хочешь, да?

– Да понимаю я все, господин барон! – ничуть не смущаясь грозного окрика, ответил слуга. – Только как же его милость все это выдержит? Он ведь любит ее, принцессу эту. И если ничем помочь ей не сможет, того и гляди, помрет от переживаний.

Все с удивлением посмотрели на Энимора, но молодой граф и теперь не раскрыл рта. Черч безусловно рассудил правильно. Начинать сейчас поиски принцессы – чистой воды безумие. Но и ведь и несносный Брик тоже в чем-то прав. Раньше Энимор не задумывался о своих чувствах к принцессе, но после того происшествия в Ухарских лесах ему многое стало понятно. Что тогда сказала эта старая гномиха – волшебную музыку могут услышать только юные непорочные девы и влюбленные идиоты. Непорочной девой граф уж точно не был. А посему – раз уж не первое, значит, второе. А идиоту легко наплевать и на опасность, и на очевидную бесполезность поисков. Вот только вовлекать в это безнадежное дело своих новых друзей Энимор никак не хотел.

– Так что вы решили, граф? – нарушил тишину нетерпеливый Черч. – Чем собираетесь заняться?

– Не знаю, господа, честное слово – не знаю, – вынужденно соврал рыцарь.

← пред. | оглавление | след. →